Давно ничего нет… Когда холодная  скользь под ногами становится невыносимой, постепенно привыкаешь. Не замечаешь за собой, как, колени обдирая пару раз о сучки, поскальзываясь, ты как-то слишком сильно углубляешься в эту чернь. Тебе нравится.
Точно та же дрянь- в твоих напыщенно-чистых глазах, и ты широко открыл их, радостно внемля тому, что видишь. Случалось нечасто, что ты днем мог действительно что-то лицезреть- а места гиблые тебя уже не пугали, потому что ты считал самым гиблым то, что находилось у тебя внутри.
Хотя, скорее всего это просто иллюзия. Ложь. Неравномерное покрытие самолюбия… Перескакивая поваливший ствол, ударяясь о него руками и перелетая через голову- потому что ноги уже начинают болеть, а когтях так невинно- прозаически холодный ветер треплет трухлявые обрывки, веревки плетеного мха. Скривился¸ но вместо того- та же улыбка, столь беспечная, голодная, идущая впереди твоих глаз и твоего слуха…
Нет.
Конечно ты почувствовал. Ребра отдались тебе тупой болью, когда, приземляясь на колено, ты себя им пырнул, но только, промолчав, снова встал и двинулся вперед, слишком удачно минуя последующие препятствия прыжками в стороны. Шум в ушах, это всего лишь твое надрывающееся сердце и бесшумно проглатывающие влажный воздух легкие. Ничего. Шум заглушает тебе весь разум, оставляя движение. Сам ты бы хотел сконцентрироваться на чем-то определенно другом, но вместо того блестящий взгляд так и упирался вперед, мутновато-бессмысленный и какой-то по-детски злой, злой бессильно и обидчиво.
Конечно ты почувствовал. Тяжелый удар, когда горизонтальная поверхность превратилась в вертикальную, ты даже не опробовал это на прочность, доверяясь лишь только сотни долей скорости, которой у тебя не хватило и никогда не хватало. Потому, наверное, на втором прыжке ветка-таки оборвалась, цепляя собой твою ногу и увлекая вниз, а ты, стряхивая, грустно сощурился, преследуя все же свою цель.
Есть.
Ты никогда не был чертовым любителем этикета, правил и религиозности, и если бы ты знал, что можно было бы отречься от своей веры, то давно бы уже перестрелял всех движущихся объектов, которые ты так часто принимал за пищу. Каннибализм. Наверное это слово, но в действительности это просто первое, что приходило на ум. Каждое живое существо- в равной мере охотник и жертва. Ты догадывался, сколько бы раз ты мог стать чьим-то.
Собственность.
Да, наверное что-то вроде того. Ты расценивал собеседника в равной части и как пищу, но это было как-то слишком варварски, для того, чтобы сразу признаваться в этом. Та манера, в которой ты вел беседу- вела словно к чему-то, но ты-то сейчас уж точно определился, к чему именно.
Растянутая нога болела, ты устало пошевелил ушами. Ты двигался- уже второй день, не имея достаточных прав, чтобы отдыхать ночью. Ну конечно, легче было видеть хоть что-то, чтобы что-то понимать. Сейчас ты не видел времени дня, и тебе было уютно- в таком пыльном, одиноком, ужасающе неповоротливом уголке, где каждый пропитан своим видом плесени.
И когда ты опустился весом своего тела на ту корягу, что висела в футах трех от земли- ты лишь потом уперся улыбчивым взглядом в фигуру под собой. Лежавши на животе, ты видел перед собой сначала лишь дырочки от короедов и черные спинки каких-то мохнато-рогатых жуков, ядовитых, что здесь до жути, в мертвых телах этих деревьев.
Внимание. Ты дышал неслышно, резко обрывая себя, и колючая насмешка скорее была показателем твоего присутствия- нежели эти обычные живые движения, шорохи, шумы. Ты слушал ее дыхание. Мог бы сказать себе больше, но сейчас ты опять не мог остановиться на выполнении определенного, оставаясь во власти легкого признака слабоумия и самоуничтожения, пока прозрачные глаза тускло щурились на того, кто находился под тобою.
Опустил одну лапу, кладя под голову лапу, балансировал лишь с помощью хвоста и тихо отбросил себе в голове спасибо за такое чудное приспособление, хоть тебе и хотели сотню раз его вырвать.
Она тебя заметила… Все равно. Ты будто любовался ее серым силуэтом, да?

Ты любил так. Не то чтобы слишком огорчился, но никак не хотел понимать ее опасений. Быть чьей-то добычей, это чертовски почетно. Кто-то тебя ждет и кому-то ты нужен. Чудесное чувство взаимопонимания обрывается, когда проступает животный голод.
Не то чтобы свято верил, но ощущал, что звериное начало тебя более склонно к бушующим всплескам недовольного нетерпения.
Удивленно вскинул брови, как-то рассеянно смотря на ее движение не слишком ясным взглядом. Ты был будто в себе, или может- уже давно не в себе, а где-то далеко снаружи, но в любом случае кажется, ее голос произвел на тебя эффект неожиданности, и на секунду ты замер, перестав дышать.
Будто шокирован.
Губы дернулись, будто ты хотел что-то крикнуть, сказать прямо сейчас. Что-нибудь дружелюбно- отвлеченное, может быть мягкое и спокойно- бессознательное. Что-нибудь такое, да. Впрочем, все порывы души ты опять остановил, потому что решил так для себя.
Гниль.
Да. Это гниль.
Ты светло улыбнулся, кивнув ей, щекой дотрагиваясь до сырой ветки и продолжая следить за ней как-то незадумчиво- застенчиво, капля скрытой лжи и эфирной агрессии. Ты не хотел, тебя научили.
Ты видел большее… Когда захотел. И сейчас ты смотрел уже не на нее, на ее мрачность и серьез, потемневшее- усталые глаза и выражение лица, так давно не мелькавшее улыбкой, пусть даже такой, что носишь периодически ты.
И вот сейчас… В воздух пар, от той влажности, что пробрала каждую твою шерстинку, залегла под кожу.
- когда последний из нас покинет это место.. Взовьется сотня светлячков. Свет ударит в глаза и мир станет белым-белым, как перья или даже хуже.
Ты мог бы помнить тот момент, когда впервые с болезненным криком шарахнулся от лучей, ударяясь телом о землю и корчась, царапая свои глаза. Кто это знает? Как обычно пустота, потому что все, кто кричал бы, что он гений и знает все, что происходит в этом мире- он всегда промолчит, впервые устыдясь своих слов или просто забыв.
Ты тоже забыл. Ты очень хотел спать, пока левая нога не начинала грустно сползать с ветки, хвост перестал в прерывах подергиваться, и сам ты как-то обмяк, обвис, стих.
На тебя болезненно действовала духота.
Ты все сначала порывался, может, спрыгнуть, или начать какой-то вразумительный разговор, но потом желание все куда-то исчезло, и ты остался снова наедине со своим ужасающе- спокойным бредом и язвами на языке от того, как саркастично ты плюешься в каждого встречного…
Разве что сейчас. Когда проснулась столь неприятная тебе, умилительная инфантильность. Ты просто переутомился и ничего не ждал, ничего не хотел. Это было.. странно. Преследуя всегда свою цель- теперь ты от всего отказался, дав себе только минуты отдыха и разве что любовался ею.
Зачем-то.
Ты давно не видел живых. Более живых чем ты, хотя, наверное, с тем что ты имел, ты мог бы гордо себя таковым называть. Просто тебя… позабыли? Ты так устроил, тебе было так нужно раньше, но теперь как-то слишком сильно хотелось чтобы  прямо сейчас кто-то бросился твоим именем, случайно ли, в презрении или удивлении, догадка?
Ты начинал  забывать свое имя.